Нежная мятежница [= Тревоги любви ] - Джоанна Линдсей

Но Джереми и Дерек ушли, а Розлинн поднялась наверх и вот уже полчаса стоит в одной позе, наблюдая за движением на Пикадилли.

С одной стороны, она боялась, что что-то могло случиться с Энтони. Он заставил ее страдать тем, что ушел, не сказав ей ни слова. С другой стороны, она чувствовала себя покинутой, что и говорить, она чувствовала злость — как же он мог уйти так надолго. Ей было крайне неприятно, когда она не смогла объяснить Дереку отсутствие Энтони. А он просто отправился на целый день по своим делам без объяснений, даже не подумав, что у него есть жена, которая волнуется за него. Она заказала особенный ужин, надеясь, что Энтони придет к нему вовремя. Он не пришел. Ее беспокойство перерастало в ярость.

Наконец-то у их дома остановился экипаж. Розлинн выбежала из комнаты и отослала Добсона, который хотел открыть дверь. Ей хотелось сделать это самой. Но Энтони уже входил, и с ним все было в порядке. Ей хотелось ударить и обнять его одновременно.

— Боже, не смотри на меня так, дорогая. Не могу передать, насколько чертовски гадкий день был у меня.

— Почему бы тебе не рассказать мне? — Розлинн стояла посередине дверного проема, не давая ему пройти.

Акцент выдавал ее. Он сделал шаг назад, чтобы разглядеть ее получше, и заметил перекошенное лицо и плотно сжатые губы.

— Что-то не так, дорогая?

— Вы знаете, сколько времени, молодой человек?

— А, понимаю, — он засмеялся. — Ты скучала по мне, дорогая?

— Скучала по тебе? — она фыркнула. — Ты так думаешь! Уходи на сколько хочешь, я не буду волноваться, но разве не в порядке вещей сказать, чтобы тебя не ждали дома зря?

— Да, полагаю, что так. В следующий раз не забуду предупредить тебя. Я провел день, пытаясь найти следы твоего проклятого кузена.

— Джорди? Но зачем?

— Зачем? Хотел поделиться с ним хорошими новостями. Пока он не знает о твоем новом положении, он все еще опасен для тебя.

Розлинн почувствовала угрызения совести. Он пошел позаботиться о ней — и как же она встретила его в дверях? Как сварливая жена.

— Прости, Энтони.

Ее смущенный вид был прекрасен. Он прижал Розлинн к себе, и ее голова опустилась на его плечо.

— Глупая девочка, — мягко поддел он ее. — Тебе не за что просить прощения. Я не люблю, когда кто-то волнуется из-за меня.

Она не вслушивалась в его слова. Ее нос улавливал приторный сладкий запах, исходивший от его пиджака и похожий на духи, дешевые духи. Она отшатнулась от него, нахмурилась и сняла с его плеча нитку, но нет, не нитку, а белый волос. Она долго не могла отбросить его, он как будто прилип к ее пальцам. Это был длинный волос, совсем не походивший на ее собственный по цвету и очень тонкий.

— Я так и знала! — прошептала она, глядя на него с яростью.

— Что знала? Что опять пришло тебе на ум? Она поднесла волос к его лицу.

— Это не мой, молодой человек, и, конечно же, не твой, понял теперь?

Энтони нахмурился, снимая волос с ее пальцев.

— Это не то, что ты думаешь, Розлинн. Она отошла от него и встала, скрестив руки. — Да? Вероятно, какая-то наглая девица без приглашения уселась к тебе на колени, одарив тебя своим дешевым запахом прежде, чем ты успел остановить ее.

— Боже милостивый, — тяжело вздохнул он. Неужели она смогла все это вынюхать? — По правде говоря…

— Черт возьми! Не надо рассказывать мне сказки! — взвизгнула она.

Это было так глупо и так смешно. Но Энтони не решался засмеяться, когда она была в таком состоянии, он спокойно сказал:

— На самом деле это барменша. И она не уселась бы мне на колени, если бы я не был в баре, одном из многих, где, уверяю тебя, я искал твоего кузена.

— И он еще оправдывается заботой обо мне. Никогда не прощу себе этого! Как я могла быть так глупа! Как я могла поверить тебе прошлой ночью! Теперь я уже не повторю этой ошибки!

— Розлинн…

Она отскочила назад, и прежде чем он успел остановить ее, захлопнула дверь перед его носом.

Энтони чувствовал себя глупо. Слава Богу, Джеймс уехал в экипаже, чтобы убить несколько часов до свидания с хорошенькой барменшей. Энтони не пережил бы, если бы брат был свидетелем этой абсурдной сцены и смеялся бы над ним, напоминая свои пророчества. Его выставили из собственного дома! Прекрасное завершение плохо начавшегося дня. Если бы об этом узнало общество…

Хорошенькая встряска для мозгов. Что, черт возьми, она думала, выгоняя его из его же собственного дома! Он начал стучать в дверь и тут подумал, что можно дернуть за ручку. Так он и сделал. Дверь оказалась не заперта, и он с силой распахнул ее.

Он удивился, что она вышла к нему и быстро спустилась по лестнице. Но в ее взгляде он прочитал убийственное презрение.

— Если ты не уйдешь, уйду я, — сказала она. Энтони взял ее за талию, не позволяя пройти ко все еще открытой двери.

— Черт тебя подери! Ни ты не покинешь этот дом, ни я. Мы женаты, ты помнишь? Женатые люди живут вместе, насколько я слышал.

— Ты не сможешь заставить меня остаться здесь!

— Не смогу?

Он мог, и это злило Розлинн еще больше — она сама дала ему это право. Она выдернула свою руку.

— Очень хорошо, но я буду жить в другой комнате, и если ты хочешь сказать что-нибудь по этому поводу, оставь это до другого раза.

Она пошла, было, к лестнице, но он вернул ее опять, положив ей руку на плечо.

— Уверяю тебя, я искал Кэмерона.

— Может быть, и искал, но совместил это с небольшим приключением. Я давала тебе свободу.

— Тогда почему же ты так обиделась на меня из-за этого?

— Ты солгал мне! Ты пытался заставить меня поверить, что у нас все будет по-другому. Этого я тебе никогда не прощу!

Она отвернулась в раздражении.

— Иди, но тебе придется просить у меня прощения.

— Никогда!

Он сделал последнюю попытку. Это был уже жест отчаяния.

— Хорошо, я все скажу тебе, но только один раз. И не важно, поверишь ты в это или нет. Я говорю правду. Девушка, которая уселась мне на колени, просто выполняла свою работу. Она предложила, я отказался. И больше ничего не было.

С холодным спокойствием Розлинн поинтересовалась:

— Ты закончил?

Не надеясь ее переубедить, Энтони повернулся и вышел.

Розлинн проплакала всю ночь. Этого не случалось с ней с тех пор, как она была маленькой девочкой. И так как Энтони даже не помог ей перебраться в другую комнату, она плакала еще сильней. Она ненавидела его, не хотела никогда больше видеть его, ей было очень больно. Если бы только она не была такой глупой, наивной дурочкой! Поверить, что у них будет нормальный брак! Теперь ей приходилось расплачиваться — она чувствовала себя такой несчастной и разбитой. Всего несколько утренних часов она была как на небесах, и тем больнее было снова упасть на землю, да еще так быстро. Зачем он дал ей надежду, а затем отнял?